Сокрытый мир
Время игры
|
| Читать далее... |
На дворе - ранняя весна. В срединных землях снега уже сходят, отчаянно пахнет свежестью, день увеличивается и скоро жизнь снова забурлит ключом. Обитатели подбивают итоги прошедших дней.| [ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ] |
|
   |
| Форум » Свет » Свободные земли во Свете » Кайласа и селения близ Дун Алла (окрестности в дне пути от города) |
| Кайласа и селения близ Дун Алла |
|
Дата: Вт, 08.11.2011, 22:29 | Сообщение # 1
Поселки и пустынные земли, горы и вспаханные латки полей на их склонах, проселочные дороги и небольшие тракты, буреломы и скалистые отроги - такими видятся путнику места во дне пути от города Дун Алла.
Здесь бывает и зелено, и туманно, и дождливо, и снежно. Здесь растет виноград, мелкие селения гостеприимны к путникам, хоть территория Тьмы - рукой подать. Славятся земли своими сырами, овечьей шерстью да сказаниями. Последние - все, как на подбор, продирают до дрожи. И могут показаться знакомыми тем, кто знает о существовании других, более свободных миров. Говорят, это все - сны Кайласы, горы, о которой ходят странные, необычные легенды. Будто бы именно она - краеугольный камень каждого мироздания, и от нее берут начала все реки, горы и долины. Обитатели же местные от таких легенд да соседства, делаются суровыми, замкнутыми и... не интересуются делами Полудня или Полуночи. Бессмысленным и беспощадным бунт кажется только тому, кого бьют. Те, кто бьет, считают его в высшей степени справедливым и наполненным глубочайшим смыслом ἐπιφορά   |
|
Дата: Чт, 10.11.2011, 16:37 | Сообщение # 2
---------------------------------> Кайласа и селения, Свободные земли
Это было... Еще мир перед глазами не успел оформиться, еще не завершилось перемещение, а страх накрыл такой, что подсердечная и искренняя молитва Творцу, каждая ее модуляция, каждый звук, каждая эмоция неожиданно словно загорелись, воспламенились, отчеканились в голове и под веками, такие четкие, будто и не было сотен лет, за которые он даже не произносил Его имени. "...Единоначальный и вечный, ты есть все и ничто..." Земля выглядела мирной. Поля и леса, перечеркнутые дорогами, далекие хаты, умостившиеся среди пожелтевших фруктовых рощ, выпасы, на которых лениво щипали траву овцы. Змей переместился куда-то в поле, недалеко от деревень и в дне пути от Дун Алла, одной пяткой кротовью нору, другой - в темную густую траву, и он успел уже прочесть половину инкантации, пока не остановился. Тихо. Тихо, спокойно, даже не поднимаются дымы над трубами далекого селения. Птицы не поют, но чирикают, шелестит ветер, гоня по дороге скрюченные листья, тишь да гладь, красота неимоверная, мирная, извечная. Так отчего же тогда так страшно?! От чего словно встретился с оборотнем, отчего вся красота эта видится лишь тонкой ширмой самодельного бумажного листа, за которым клубится, щерится, изворачивается... нет, не тьма даже. Не Тьма. Змей содрогнулся от омерзения. Остановил себя, отбросил инкантацию к творцу, перестал испрашивать у него спасения для этой земли, испрашивать защиты, потому что от этого надо было защищать... Давняя привычка, ритуал, который намертво въелся в голову - оказывается, вот она, никуда не делась - видишь зло, требуй... Даже содрогаясь от ужаса, от невозможности двинуться, от чувства такого, словно нечто невыносимо грязное, мерзостное копошится на изнанке этого мира, - требуй. Не сегодня. Сегодня все это надо преодолеть. Спуститься вниз к поселку - почему не дымят трубы? На улице осень, хоть один же должен что-либо печь? И скот... Коровы и овцы проводили его бессмысленными взглядами. За ними никто не смотрел, ни одного человека не было по близости. Вообще ни одного человека не было окрест. Никого, обладавшего душой. Светлый спустился с холма и вошел в селение, оглядывая брошенные где попало сапы, лопаты и вилы, рассыпанное пшено, оголодавших и умирающих псов на привязи - им уже несколько дней никто не давал ни еды, ни воды. Каркали вороны. Где-то на краю, между пыльными дорогами и мазаными белым глинобитными домами - каркали птицы, и Змей уже, казалось, чуял, что именно увидит на выселке. Смирившись с охватившим его омерзением, светлый просто шел, осматривая все цепко и равнодушно, готовый к защите. Правда, от кого? Живой крови тут не было. Бессмысленным и беспощадным бунт кажется только тому, кого бьют. Те, кто бьет, считают его в высшей степени справедливым и наполненным глубочайшим смыслом ἐπιφορά |
|
Дата: Сб, 17.12.2011, 05:26 | Сообщение # 3
Живая кровь, впрочем, с лихвой восполнялась мертвой плотью. Кто и зачем убивал здесь, он сначала не понял. Да и потом - только лишь отвернулся, не в силах смотреть. Надо же как - ожидал же, чуял, чувствовал, обонял.
А когда куча сваленных тел оказалась прямо перед глазами, все равно не выдержал, уж очень неприятно и мерзостно копошились на них мухи вперемешку с воронами. Змей постоял, пытаясь заставить себя внимательнее присмотреться к этой жертвенной яме, а потом пошел, огибая далеко по дуге и ее, и другие две, полные туш животных и птиц. Под ногами, даже размытая осенними дождями, все еще печаталась дорога, растоптанная десятками лаптей плешь в траве. ...К вечеру ему уже удалось свыкнуться с тем противным омерзением, которое ежесекундно вызывал местный пасторальный пейзаж. Притерпелся. Как к червю под кожей - свыкся, смирился, запасшись надолго глухой какой-то яростью, приправленной ощущение опасности, идущим ото всюду. К вечеру протоптанная дорога стала шире и свежее. Люди шли по ней, шли вереницами, теряли лапти, игрушки, косы, толстые древком молотки и вышитые платки, теряли, и не подбирали этого. Никто. А еще на закате он увидел последнего крестьянина. Тот взбирался на холм, залитый оранжевым светом, лысый, убранный, щетинящийся стерней. Шел устало, безраазлично и пошатываясь. А в стороне, в двустах шагах от обитателя оставшейся для Змея безымянной деревушки, плясала красная, ломкая фигура. Выделывала коленца, дергалась, как подвешенная за ниточки, прыгала и извивалась в отвратительном танце. И, чувствуя, как этот танец лишает воли смотрящего, Светлый наконец по-настоящему испугался. Не заметил даже, как меч снова оказался в руках. Бессмысленным и беспощадным бунт кажется только тому, кого бьют. Те, кто бьет, считают его в высшей степени справедливым и наполненным глубочайшим смыслом ἐπιφορά |
|
Дата: Пт, 13.01.2012, 06:06 | Сообщение # 4
25-26 Даиони Внутреннее устройство распорядителя дел света волновало его в это время довольно слабо. Но то, что телом всегда и везде незримо ощущается тепло, даваемое остатками светлой силы, здорово поддерживало. Особенно здесь, вблизи от Тени. И вблизи от источника силы иной, пульсирующей, словно чье-то темное сердце. Хотя, "источник" - это сравнение глупое, притянутое за уши привычкой. Просто он никак не мог вспомнить, как называется то, что могло бы быть источником наоборот. Остаток дня Змей провел, как и положено - в кустах. Сначала осмотрел вереницу людей, шествующих к далеким горам, потом выцепил из череды одного, поймав в яру, на укрытом пожухлой травой распадке, в месте, где ни одной из пляшущих фигур видно не было. От плясунов ломило голову и неудержимо хотелось убивать, желательно так, чтобы даже пепла не осталось. Человек был, похоже, каким-то бакалейщиком. Во всяком случае, пока он, оттащенный в кусты, трепыхался, прижатый к земле змиевым коленом, вокруг явственно распространялся, казалось, намертво въевшийся в него запах копченостей, пряностей и колбас. Одет он был в кожаный фартук, измазанный чем-то жирным и слизким, сбившуюся под самую шею клетчатую суконную рубаху и домашние тапки, плетеные из мягкой местной лозы. На груди дергалась в такт судорожным движениям цепочка с мешочком-оберегом. Мужик не соображал, не говорил и не реагировал на удары и угрозы. Только все время вяло пытался встать и продолжить путь. Тонкие нити чужой красноватой волшбы, казалось, намертво въелись ему в голову. Как и раньше, светлый не мог ни опознать ее, ни разобраться, да и видел - тоже плохо. Впору поверить, что зрение тебя обманывает. Ночь здесь никак не хотела заниматься, вступать в права, отгоняя неверные, изменчивые сумерки, отчаянно хотелось курить и зудели комары над ухом, как заведенные. Человека пришлось отпустить, видимо, чары, под которые он попал, не развеивались со временем. А могли развеяться только по достижении цели. Какой? Обойдя стороной еще несколько пустых селений, Змей уже вынужден был намного чаще напоминать себе о цели путешествия сюда. А под утро, заставшее его в копне сена в окрестностях Дун Алла, он заметил еще одного наблюдателя. Бессмысленным и беспощадным бунт кажется только тому, кого бьют. Те, кто бьет, считают его в высшей степени справедливым и наполненным глубочайшим смыслом ἐπιφορά |
|
Дата: Пт, 23.03.2012, 21:13 | Сообщение # 5
27 - Даиони - 4 Диэйлио Это мог быть только охотник. Когда длительное время находишься рядом с определенным сообществом, вырабатывается какое-то безусловное узнавание, и на рассвете, натолкнувшись на охотничий схрон, продрогший, раздрженный и беспокойный Змей обрадовался, но решил обойти дитя света стороной. Место только лишь заприметил - чтобы было куда вернуться. Присутствие охотников обнадеживало. Но вместе с тем и порождало новые вопросы, от которых Змей отмахнулся так же, как от утренней мошкары. Здесь явно уже был один из трех, и, судя по последней встрече подле Яренберга, это был Ласка. Скрывшись от охотничьего взгляда, Змей некоторое время шел, не думая ни о чем. Трава под ногами наросла в плотный ковер, леса и лощины окрест стояли тихими и темными. А еще отчаянно пахли вогкие листья подлеска, увядающая трава, кора берез и ив, в обилии заселивших улоговины между холмами. Светло-синие сумерки, какие бывают только такой вот, осенней порой, забирались под одежду, заставляя влажнеть полотно. А когда взошло солнце, он наконец поднялся на один из высоких холмов в этих предгорьях, и задохнулся бы от того, как это красиво, если б среди белесых пластов тумана, разлегшихся у подножий золотистых извечных вершин, не вилась все та же людская дорожка. Лента бездушных, безпамятных смертников. Словно подтверждая ожидание, взгляд его нашел и плясунов - их фигуры медленно вырисовывались там, где сплывало белое марево. Солнце, щедро заливающее все это своим теплом, словно не видело, не замечало в этом порядке вещей зла, а ведь на миг светлому показалось, что сейчас, еще немного, еще ярче станут лучи, еще больше взберется золотой шар на небосклон, и испепеленным станет все противоестественное, свет победит, как сотни лет могл и умел побеждать тьму. Нерудно догадаться, что не произошло ничего. Целый день Змей прыгал то туда то сюда, пытаясь определить направление живой дороги, прятался в лесах, серчал, успокаивался, снова злился. При взгляде на танцующих отчаянно болела голова, и он никак не мог понять, что это. Живое существо просто не могло двигаться так долго. и уж точно оно не могло дигаться так... Дерганно, ломано, как кукла. Любые попытки приблизиться только мутили сознание. Наверное, лишь глухое упорство остановило его от того, чтобы просто переместиться куда-то вперед без разбору, встрять прямо в гущу событий и геройски помереть при этом. Странное ощущение, появившееся после подземелья вместе с неприятной мыслью, что отвлекаться нельзя. Ведь тот, кто сворачивает со своего пути, не может считаться победителем. Он вообще уже никем считаться не может, и уж тем более - учить или опекать других. Это чувство делало двойственным, словно бы заставляешь себя поступать не так, как рвется все естество, и побродив несколько дней окрест, добравшись наконец до гор, окружавших Дун Алла, пресветлый извелся вконец, зависая между отчаянным желанием ввязаться в драку и пониманием, что за Порядком, который просто не мог не объявиться тут, необходима грамотная охота. А потом... потом он нашел след. В лесной чаще, тот самый след, с которого, казалось, все и началось давным-давно, - глубокий, будто земля не держала великий Закон Мироздания, наполненный черной и вязкой жидкостью, поэтично именуемой домовыми "кровью". И когда началось выслеживание, Змей перестал считать время. Он дошел до гигантской пирамидальной постройки, ухожящей под землю, он увидел, где и даже как оканчивается "живая дорожка", содрогался от омерзения, поднимая взгляд в небо и видя, какие силы свиваются зздесь. скручиваются в тугой вихрь, способный превратить в ничто сам мир. Тот самый, который создавался им - так считалось... Порядок был здесь. Он убивал здесь - об этом свидетельствовали трупы, вывороченные с корнем деревья, бродящие окрест твари, созданные походя, небрежно, мимоходом, бестолковые связки той самой красной магии, которая уже набила оскомину. Порядок, нарезвившись вдоволь в окрестностях артефакта хаоса почему-то ушел. Испарился, пропал, оставив Змею только свои следы, обрывающиеся в лесу. Порыскав еще несколько дней, светлый наконец убрался, убрался в ближайший город, предполагая, что Ласка остановился где-то там. --------------------> Дун Алла Бессмысленным и беспощадным бунт кажется только тому, кого бьют. Те, кто бьет, считают его в высшей степени справедливым и наполненным глубочайшим смыслом ἐπιφορά |
| |||
| |||
