Змей » 16 июл 2010, 17:52
«- …. О том, как оживлять павших демонов. И кто способен нам в этом помочь...» - *говорила Бабочка.
Живая, здоровая Бабочка, эльфийское тело через розовую ткань просвечивает так, что у змея видение поначалу резко смазалось.
Халат был розовым.
И явно не соответствовал Библиотеке. Библиотеке… Тонкая змеиная бровь взлетела в удивлении. «Конечно, только старый, противный дед мог одеть гостей в …это. Что это у нее к слову? Снизу явно… ничего. То есть там все на месте…вот же скотина старая! Прибью гада!»
«- Разумеется, мы заплатим - любой труд должен быть оплачен. Этой информацией займутся Лесса и Норгель. А у меня к тебе будет особый вопрос.» – продолжил такой знакомый Бабочкин голос.
И Змей, уловив наконец смысл фразы, нахмурился. «Зачем им воскрешать павших демонов? Темных павших. Бабочке. Лессе. Норгелю. Ах так вот что! Значит, эльфийка уже тогда хотела… Узнать. Не сказала правды. Лгала!»
Все перевернулось вдруг с ног на голову, и все события стали видны в другом ракурсе. Он чувствовал, как восстает, просыпается та, прежняя сущность, и только свет, который ранее казался помехой, как остов, как якорь – держал. Светлость. То, что не давало поднять руку на своих. На детей. Хоть уже сотни лет, как никто из них тебе не принадлежит. А все еще не можешь…
Следующее видение было странным. Бабочка, нет, проклятье, Локуста! – шла по коридору полному зеркал. Он видел сначала только колеблющееся ее платье, тонкие руки, длинные волосы, прикрывавшие спину. Черные, как ночь. Им шел тогда тот цвет. А она красила – все в черный красила, глупая девочка…
В зеркалах отражалось нечто странное. Змей порядком офигел, увидев свое тело в кусках, голову без мозга, но совершенно не понимал, что происходит. «Где это старый хрен ведет ее?»
Про Лабиринт он ничего не знал.
А потом Бабочка вскрикнула. Упала на пол, забилась, сминая свою розовую одежду, выгибаясь дугой. Глаза стали красными. Но светлый глядел в зеркала.
На него. Смотрел. Порядок.
Отовсюду, он был везде – холодный, задумчивый, желтоглазый, и рухнуло в пропасть все то, что составляло змеиный разум, а в голове остался лишь последняя фраза, сказанная усталым, женским голосом.
«Тени Судьбы.»
И была ярость.
Светлая, смешанная, бездумная, сладкая и вместе с тем невыразимо болезненная – ярость. Не уступавшее
по силе чувство ни любви, ни тем более долгу.

Змей » 17 июл 2010, 20:49
Змей очнулся опустошенный, у самого выхода из Запределья. В руке светился меч, и у него даже не сразу хватило эмоциональных сил испугаться. Он стоял на дороге. С Хикари. Наблюдая переливы портала, ведущего обратно.
Как ушел не помнил. Только смутно – что попытался рассказать безымянной женщине Айкантару ее историю. Она не слышала. Забывала. Это – помнил.
Светлый чувствовал жар. Очень странный жар. Будто хотелось чего-то но не было ни вариантов, ни выхода. Забытое ощущение. Уже не ярость, а так, бледная ее тень.
Он ступил в портал, переместился.
А потом, сразу же, сходу, с белых полупрознарчных камней, ушел в Дом.
Запределье ----> Дом Змея

Нейтральные земли, Болота баньши-------->Тир-на-Тори

Змей » 02 сен 2010, 11:50
На этот раз на равнину он пришел с одной целью: найти Изану. Услышать, как зовет. Быть может, найти поддержку. Он прошел по заполненной ветрами равнине - в ночь, идя осторожно, но сумбурно, спустился со скалы и снова спрятался от ветра в углубину.
Заснул.
А утром, проснувшись, вдруг почувствовал себя по-другому.
Хорошо. Чудовищно хорошо. Все встало на свои места, вымелось, словно сквозняком. И мир вокруг, Его мир, стал казатся идеальным.
Он рассмеялся, долго и победно - действительно, это было прекраснее всего, чувствовать себя свободным, что ж ты так долго-то? И Хикари, засветившаяся в руках уже не казалась бесполезной игрушкой.
О! Она была идеальным оружием. Призванным, чтобы уничтожать. Змей провел ею по скале, наблюдая, как плавятся, тают каменные пласты, и ощутил восторг.
Все складывалось в его пользу. И не стал бы он убивать Порядка, великие силы, он сейчас почти любил это существо! У него было преимущество - огромное, Инкубуса нет, а искать необходимо только три осколка меча. Но от Изаны надо уходить, срочно, немедленно, сейчас. Чтобы не заподозрила. Не увидела. Потому, что частично она знала, к чему мог прийти он.

Но не успел. Изана наблюдала сверху, стояла прямая, яркая, в красном и ленты вились вверх - длинные, змеистые. Лицо у нее было холодным. Змей обернулся, отпуская свой меч и улыбнулся приветственно:
- Рад видеть, нематериальная.
Она спустилась, но близко не подошла, словно избегая, осмотрела внимательно точно так же легко натянув улыбку в ответ.
- И тебе здравствовать. Нашел что-то о брате? Пройдемся? Помнишь, ты любил, когда я показываю тебе места, полные силой. Недавно нашла одно - уникальное. На Дне горы. Вон в той горе вход - нематериальная указала рукой на синеющие вдали Звездные горы. Это будет мой тебе подарок.

Змей » 02 сен 2010, 12:06
Согласился. Нашел с ее помощью вход, размышляя о том, что теперь ее общество ему не требуется, и вообще он просто теряет время - сейчас надо быстро уйти в Библиотеку, вытрусить из деда информацию, пуститься в поиски, пока Порядок не слишком активен.
Удивлялся - почему так долго решал? Что держало его? Мир? Свет. Змей бросил длинный злой взгляд на Изану, которая раньше, когда-то, вместе с братом и стала тем, кто помог ему принять и понять эти правила, надеть на себя, как веревки.
Она улыбнулась в ответ. Они вошли в тоннель и стали спускаться туда - долго, медленно, выколдовав перед собой шарик света. Изане свет был не нужен, но Змею - да.
- Ты расстроен чем-то?
- Нет.
- Ты когда-то говорил мне, что никогда не будешь использовать этот меч. А сегодня...
- Просто попробовал.
- Что мой брат?
- Его поймали. Те, о ком ты говорила, держат его и пытают. Похоже, из вас двоих можно добыть много магии. Уже не знаю, зачем.
Лицо ее на момент подернулось болью. Но Изана как то странно и быстро совладала с собой, продолжив идти. Опять упало молчание, и только потом она нарушила его.
- Ты знаешь, где это?
Он догадывался. Вернее, подозревал.
- Нет.
- Ясно. Что будешь делать сейчас?
- Еще не знаю.
- Хорошо...
Они прошли уже очень долго, наверху солнце, наверное, должно было лезть к полудню. И Змей вдруг отчаянно захотел его увидеть.
- Что это за место?
Она оживилась.
- Ты знаешь, я поэтична. Назвала его "Сердцем земли". Место, где собранно столько ее силы, что иногда кажется, бьется земное сердце. Чувствительное. Любящее. Оранжево-жаркое. Не как солнце...Не опаляет.

Змей » 02 сен 2010, 12:23
Серия коридоров и галлерей - удивительно, здесь можно было идти ровно, не приходилось лезть через узкие тоннели и шкуродерки, закончилась вдруг огромной пещерой, а ему и вправду показалось что спустились они под землю на дни пути, и это дно, самое дно, дальше - лишь жар и огонь.
Пещера была вся в белом, переливчатом каменном снегу, а дно - уже каменное, без глины, на которой он оскальзывался раньше - было черным, холодным.
А возле одной из стен, невидимое обычным зрением - сияло. Сияло ярко, отливая в оранжевое, и по старой привычке он удивился, обрадовался, улыбнулся.
- Как... интересно.
Змей подошел к пятну, почти стал на него тряпичной своей обувью, начиная различать его вполне кажущуюся окружность, а еще разглядев странное плетение магии, воздуха - по краям. Плетение было старым. Очень старым. Почти с начала времен.
Нахмурился, словно предчувствуя что-то, когда сзади ее переливчатый голос наконец-то позвал его по имени.
По тому имени, которое доставало до глубины души, снимало защиту, заставляло оборачиваться - с улыбкой растерянной, удивленной и простой, ловить взгляд необычайно насыщенных желтым цветом глаз.
И не ожидать, что Изана, толкнет внутрь.
И тогда заклятия совьются над тобой в сеть, - "зацепить! Ты успеваешь! Понять, переиначить, вырваться.", но схватывает воздухом руки, и смыкается вокруг полупрозрачное воздушное серебро.

м.: Из.: маг, возд +6, каст +6 (эфф 4). Ловушка Из - возд +6 (эфф 6). Зм.: противод, движ (эфф -4)

bot » 02 сен 2010, 16:29
Он попался, дернулся, глядя зло и яростно, и бросил вдруг порывисто – надо было убить тебя сразу, как увидел!

И этого Изане оказалось достаточно. Не дожидаясь, пока Змей вытащит свой чудовищный меч, нематериальная наклонилась, задействовала артефакты, расставленные по кругу – обычные, казалось камни, испещренные рунами. И уже не нужно было ни ловить его, ни держать.
Она обустроила место именно для этого случая. Давно, много времени назад, в те времена еще, когда почти поверила, что нечто большее, чем просто эмоции, сможет возобладать над этим существом. Сотни лет назад, когда они с Изамом нашли его – злого, растерянного, отдавшего силы и возможность вырваться, избавленного от всего, тогда – она смогла доказать, понять и помочь.
Светлый упал на пол, заснув почти мгновенно. Изана всегда удивлялась тому, как действуют подобные артефакты. Как-то сразу. Подкашивая ноги, отключая сознание, заставляя валиться на пол в неудобной, ломкой позе, рассыпая волосы по камням.
Подходить не стала. Над Сердцем Земли дрожал купол сильного сонного заклятия.
Она опустила руки, наклонила голову, проговорила глухо:

- Этой земле ты не нужен. Ей не нужны пастыри, водители и вожди. – голос ее пролетел эхом по коридорам, горький. – Ей не нужен тот, кто будет держать ее в неволе. Делить все на свет и тьму, протестуя против привычного круговорота вещей. Все рождается. И все умирает. Это есть любовь земли – давать жизнь всем. И поддерживать. И неизбежность земли – ничто не вечно.
Мы должны отплачивать ей любовью. Уподобляться земному сердцу – мягкому, прощающему. Ей не нужен ты, когда ты есть только безжалостная и опаляющая звезда. Быть может, этот сон даст тебе возможность это понять. Когда-нибудь. И где-нибудь. Во временах.

Она отвернулась и растаяла, стала ветром. Быстрым и легким, ветром, который сделал свой выбор в пользу мира, и пожертвовал - наверное - собственным братом. Сильфидой, решившей сделать все самой.
_______
Изана приходила к нему – часто. После того, как село солнце, а она вернулась от Библиотекаря. Там она променяла информацию о том, что земли свободны, а где Змей ведомо лишь ей, на путь в Запределье и обещание рассказать о тех, кто мог забрать Изама.
Она заходила потом, вернувшись из башни Тир-на-Тори, истощенная и унылая.
Всякий раз просто садилась, просто проверяла. Хотя кто мог вообще прийти туда, в горы без пути и дороги. В холодный подземный зал, куда не проникают ни солнце, ни ветер.

Локуста сидела на прохладном камне, поджав под себя босые ноги, и смотрела, как бежит вода в темной уже по-вечернему реке.
В воде отражались отблески раскаленного докрасна солнца, медленно тонущего в холодной воде. Разбегались неспешные круги по зеркальной глади озера, и баньши представляла себе, как обтекают тонкие струи воды гибкие, длинные серебристые тела рыб, выпрыгивающих из нее.
Если бы ее спросили, как давно и зачем сидит она здесь, она бы не нашлась, что ответить.
Ветер путался в распущенных волосах и сплетал их с высокими колосьями трав, и сходил с ума кузнечик где-то в прибрежных камышах. Баньши услышала шаги за спиной - легкие, летние, и обернулась, вглядываясь в сумрак.
— Привет, — отозвалась она на тихий голос.
— Я знаю тебя. — полувопрос, полуответ, словно зыбкая дымка летает — в голове ли, или вокруг, уже не отличить. Да только легко и свободно, потому повторяешь:
— Я тебя знаю! Надо же, а мне всегда казалось, что это место я не показывал никому. Не мог или боялся... Нравится? Здесь всегда столько светлячков, можно подумать: зеленые звезды спустились на небо.
Девушка с удивлением посмотрела на него:
— Значит, это твое место? А я все гадала, где же я очутилась...Тут так непохоже на мои сны.
Роковое слово было произнесено. Всего лишь сон, который скоро развеется...Локуста и сама не знала, почему она так уверена в том, что все происходит не на самом деле. Может, из-за того, что совершенно не помнила себя настоящую, не помнила его и не помнила, как здесь оказалась. Помнила вещи только самые нереальные - сны. Мечты. Молитвы...
— Сон? Да нет же! Я помню это место в мельчайших деталях. — он развел руки, словно хотел обнять все. —Смотри, в этом лесу под утро встает туман, а вот за той корягой за твоей спиной можно хорошенько отоспаться. В воде под речушкой у самого берега, живет старый толстый сом, а огромный дуб на краю поляны идеально подходит для того, чтобы целовать кого-то во тьме. Всегда хотел. Только вот...никак не могу понять, кого. Словно отшибает!
Махнул рукой - легко, весело, отбрасывая невозможность выудить из памяти важную рыбину, зато подошел к берегу, быстро и ловко, сунул руку на дно, поискал и оба! Вот уже истекает водой в руках недовольный усатый сомяра, подхваченный за жабры.
— Ну, старикан, скажи моей Бабочке, что это не сон! Немедленно!
Имя, тайное и "свое", сказанное раз, уже прочно упало на тонкую сонную грань, и он отпустил рыбу, задумавшись.
— Бабочка. Так я тебя звал. А какие тогда твои сны?
— Бабочка... — Негромко проговорила девушка, словно пробуя имя на вкус. - Меня так зовут? Какое странное имя. Мне почему-то казалось, что меня зовут совсем не так. Но как - не помню...
Повисла тишина, даже кузнечик умолк, и только круги по воде разбегались беззвучно.
— Мои сны страшные. И тяжелые. Они тоже красивы, но какой-то загробной красотой, и там всегда есть ОН. Желтоглазый...и страшнее самой смерти.
Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, догадки, проскользнувшей в тиши и тепле, словно беспокойная нота. Не слышал. Почти не слышал, потому что смотрел в глаза на тонком белом лице - те самые, как в первый раз - полные звездных вспышек, беспокойных и далеких. Такие же черные, как ночь.
— Мне кажется почему-то, что я больше тебя не увижу. Если это сон, то где ты сейчас? И где я?
Локуста только легонько пожала плечами.
— Я не помню даже, кто я. Я не помню тебя...Кто ты?
Девушка внимательно осмотрела высокого светловолосого мужчину, остановилась взглядом на синих словно васильки глазах и вздохнула.
— Так странно...Как будто я все-таки знаю тебя, просто не могу вспомнить. Откуда ты знаешь меня?
...Крохотный, маленький спусковой крючок. Не слова, нет - движение губ. Одно до боли знакомое движение бледных губ, и как молотом по башке - обрушивается. Сразу и все.
И кажется - как ты еще можешь стоять, если все остальное - в дребезги, в осколки, в пыль.
Змей привычно приложил руку к сердцу, правда не приветствуя, а просто пытаясь заставить себя дышать. Ощущение было физическим, какой-то неостановимой дрожью, ломающей тихую речную гладь.
Только те, кто знают - молчат.
— Мы встречались с тобой. Там, в яви. Своего имени не помню. Так что, придумывай, какое нравится, раз уж мы спим. Или вообще никакого, как хочешь. Если это сон, то что бы ты сейчас хотела? Во снах все можно, так?
Слова ему нужны были, чтобы говорить. Чтобы цепляться за их звуки, они давали надежду, что сон еще не прервался. Хотя теперь было ясно, наверное, все. Здесь - тайник, здесь безопасно, просто. А там - душа, как открытая рана и только оглушающая, безжалостная боль.
Змей был достаточно циничен, чтобы отбросить это все сходу. Все равно случится, что уж там.

— В снах ничего нельзя, — на тонких губах Локусты заиграла грустная усмешка, и девушка поежилась на своем камне, поджимая под себя плотнее босые ступни. — Здесь все так хрупко, что может разлететься в прах от малейшего неверного движения.
Солнце опускалось все ниже, и над водой виднелся только самый краешек алого диска, и мягкие синие сумерки охватывали своими зыбкими пальцами горы и озеро. Светлячки вились неподалеку, но близко к разговаривающим не подлетали, и оттого казались каким-то фантастическим миражом.
— Как оказалась я в твоем сне? — теперь Локуста и не сомневалась, что этот сон не ее, она просто забрела сюда по ошибке. — Зачем ты позвал меня сюда? Видно, по дороге через чужие сны я растеряла всю свою память...
— Я позвал? Вряд ли. Я и сам сюда сбежал.
Светлый расположил кисти на сложенных по-турецки ногах, посидел, потом упал в траву, вытянулся во весь рост, упиваясь возможностью дышать, слышать, ощущать спиной неровности земли.
— Я не звал. Просто как-то так само собой получилось. Ты - Локуста, ведьма. А я - дурак. А еще ты абсолютно точно не умеешь выбирать себе спутников для сна. Хотя бы потому, что я терпеть не могу скованности. И на месте сидеть - тоже. Неверные движения - это плохо или хорошо?
— Если ты хочешь проснуться - хорошо, — уверенно проговорила девушка, повернувшись к лежащему собеседнику профилем и снова заглядевшись на почти утонувшее солнце. — Так странно...Ты знаешь обо мне даже больше, чем я сама. Как будто говорим о другом человеке.
Локуста хотела сказать, что все это, наверно, ее сон, и вообще светловолосый лишь плод ее воображения, но она промолчала.
— Слышишь, как уплывают звуки? Мы скоро проснемся, и наверно позабудем все...А ведь для чего-то Ананка свела нас здесь, в этом мире-из-чужой-мечты.
— Это моя мечта. Этот мир - из моей мечты, все это - и подернутое дымкой небо, и озеро, и жирный сом.
Настроения менялись быстрее, чем перчатки, теперь снова больно, а только минуту назад - только весело да легко. Странно при этом было соображать кристально четко.
— И ты, наверное.
Светлый поднялся рывком, подошел к самой кромке реки - перешагнуть, переплюнуть, узкая черная полоска.
— Быть может, для того, что бы еще раз дотронуться, прежде, чем вернуться туда... Где я так мечтаю разрушить эту мечту вместе с собою?
Мир начинал терять свои краски, а значит, сон мог исчезнуть в любую минуту.
— Не нужно, — чуть испуганно отпрянула от Змея ведьма, запутавшись ладонями в своих волосах и вдруг подумав, что сидит она здесь с одной ночной рубашке, как русалка. Странный это был сон, быть может, потому что чужой?
— Почему "не нужно"?
Краски разбегались от протянутой руки, как испуганные светлячки, меркнул свет, превращаясь в серо-черное нечто. Когда убрал руку, показалось, стало светлее, будто взошла луна. Змей смотрел, как белело ее платье среди ночных трав, прикрыв глаза, не думая ни о чем.
"Нельзя".
— Что ты любишь?
Вопрос, заданный в пространство - он уже отошел, отвернулся, осматривал место, запоминая.
— Не помню, — обреченно проронила девушка и потянулась - сонно, как будто не во сне все происходило.
— Может быть, ничего, а может быть, все. ТАМ, — Локуста кивнула куда-то за горы неопределенно, словно указывая на реальный мир, — Скоро рассвет, и мне пора уходить...И отчего-то это очень грустно. Ты не знаешь, почему? Быть может, я еще о чем-то забыла...и не могу вспомнить...
Светлый помолчал, словно думал о чем-то другом. Наконец, прервал тишину, когда совсем уже утонул последний луч света в ночном небе.
— Ты любишь рыбу, а не мясо. За что-то упорно любишь черный цвет. Ты любишь эльфийку Лессу, а еще ты любишь Тигра-демона, просто, очень по-своему. Ты любишь болото, ночь и петь. Ты любишь шутить, пугать, своего ворона, любишь свою метлу. Ты любишь летать - ночью и делать зелья - любые. Ты любишь свое любопытство, свой юмор и добрые сказки. Все это ты умеешь любить. Помни об этом, когда проснешься. Как лекарство от грусти.
...Сон уходил вместе с его словами, истончался и мир вокруг стал каким-то нереальным, зыбким, плавным, словно в Запределье.
И Локуста явно чувстовала, что чего-то не хватает в перечислении ее собеседника, и не могла вспомнить - чего, и от этого было больно - где-то там внутри, глубоко, куда не забраться ни любви к ночи, ни любви к черному цвету.
И хотелось задержать время еще хоть чуть-чуть, а вдруг она поймет, а вдруг ее память вернет ей кусочек ее жизни, который так упрямо ускользал от нее.
Но нет - время было на исходе, а в голове по-прежнему клубился туман, надежно скрывая то, чем она жила.
— Ты что-то забыл назвать...
Раздалось в полмураке, а потом фигура девушки просто исчезла с холодного черного камня.
— Забыл... - кивнул Светлый, дернув плечом. Картину перед глазами особенно остро хотелось запомнить, унести с собой. Но отчего-то это было невозможно.
Демиург полуденных народов отвернулся от озера и шагнул во тьму, в свой личный ад - без времени и памяти.
Его надо было пройти, прекратить - любым способом.